Практика использования на сельхозработах так называемой шефской помощи – отнюдь не изобретение советских времен. Это привлечение далеких от сельского хозяйства людей к принудительно-добровольному труду корнями уходит в годы первой мировой войны.

Сотни тысяч крестьян оказались на фронте. Сельское хозяйство испытывало изрядные трудности из-за нехватки рабочих рук. Проблему взялись решать учреждения, на которых в немалой степени лежало попечение о крестьянах – земства.

Покажу объемы возникшей потребности в рабочей силе по одному из уездов центра России – Ростовскому (Ярославская область).

К началу весны 1915 года – к первой посевной военного времени – на фронт было отправлено около 14 тысяч крестьян. Осенью, во время жатвы, у 210 нанимателей в уезде работало 764 военнопленных. Наниматели платили в земскую управу за каждого такого работника ежемесячно по 10 рублей (на одежду военнопленных). Каждому работнику ежемесячно же наниматель выдавал по 3 рубля (при хозяйских продовольствии и квартире).

Далее земство смогло договориться с военным ведомством о привлечении на сельхозработы нижних чинов местного гарнизона – до двухсот пятидесяти человек. Каждому такому работнику наниматель выдавал в день по 75 копеек (плюс хозяйские харчи).

Эти две группы «организованных» работников оказались вполне управляемы и работали хорошо.

Попытавшись же привлечь к работе в крестьянских хозяйствах беженцев (которых к этому времени в уезде оказалось до полутысячи), земство потерпело неудачу. Как сообщал агроном одного из сельских участков, труд беженцев оказался «мало действительным. Многие из них предпочитали «лодыря гонять», чем получать приличный заработок».

В ту же уборочную страду 1915 года более «действенным» оказался опыт привлечения к сельхозработам учащихся городской гимназии. Гимназисты вместе с крестьянами «пахали, боронили, заваливали картофель, рубили и возили дрова, чинили дорогу и исправляли мост…». Именно этих гимназистов источник называет «шефами», а их работу – шефской помощью. Как положено юным, школьники душою откликнулись на крестьянскую нужду в людях – и отправились помогать.

Конечно, из всех перечисленных способов привлечения дополнительной рабочей силы в оскудевшее людьми сельское хозяйство России ни один в полной мере не соответствует той традиции «шефской помощи», которая сложилась в советское время.

Более того, тогда не было и речи о том, чтобы отрывать людей от какой-то основной работы и везти их в поля – туда отправлялись те, кто не работал вообще. «Битвы за урожай» начались значительно позднее. Тогда, когда вся огромная страна понималась как один большой колхоз, и можно было без всяких сомнений «спускать разнарядки».

Еще одно отличие того, что было в начале XX века, от того, что получилось в середине того же столетия, важно отметить. Поскольку не деньгами, а приказами людей принуждали к этим самым сельхозработам (и не только сельхозработам…) – потребовался особый язык, на котором следовало разговаривать с горожанами, отправляемыми собирать картошку или дергать цикорий. Этот язык и был выработан – трескучий, высокопарный. «Битва за урожай» – оттуда, из этого советского словаря.